Гм, спасибо, богиня… Хотя… ты ведь обещала убрать татуировку до того, как сказала мне о подарках. Значит ли это, что первый подарок еще не получен?

— Так что там насчет разборок?

Я сказал мягко:

— Ты снова все позабыл. Бог и ангелы не могут вмешиваться в дела мира смертных напрямую. Но, считаю, как-нибудь он поможет, отрядом пророков, умеющих творить чудеса, например.

Тут его взгляд приобрел заинтересованное выражение:

— А награда за нового бога будет?

— А тебе лишь бы деньга!

— Ну… оно так, — он коснулся щетины. — Я теперь парень хоть куда, надо подумать и о приданом!

Яханный фонарь!

— Будет тебе приданое, дай мне только спасти мир.

— Ага! Слушай, а вот насчет Князя Тьмы…

— Ну?

— Если он заодно с Кредитором, не станет ли он нам, ну, мешать?

Я вздохнул и подумал, что на месте Таланта сейчас охотно перекусил бы гномом. А на месте Фатика я бы сейчас хлебнул горячительного, только, увы, я обещал Виджи не пить до конца похода.

— Сказано же: божественные создания и всякие прочие к ним приближенные не могут вмешиваться в дела мира смертных напрямую под угрозой потери своих сил. Надмировой закон. Закон Творца, Олник! Может, Гритт попробует подкатить ко мне через пророка. Но такому пророку я сразу выпишу непечатных.

— Ага, и я помогу. Слушай, а как узнать пророка, а?

Я пожал плечами:

— Без понятия. Как заметишь какого-то малого, по виду — сущего идиота, знай — это может быть пророк Гритта. Ну, и еще у пророков обычно распатланная борода, а если он пророк Князя Тьмы, то, может быть, по нему еще скачут блохи.

— Да-а-а… Эркешш махандарр, а вот еще что мне в голову пришло: я, наверное, спрошу Крессинду про наследника Гордфаэлей, а? Ну, чтобы мы знали точно. — Он потрогал щетинистый подбородок. — Уж теперь-то она ответит, уж теперь-то она не откажет!

— Брось, и так ясно, что это Монго.

— Так для чего отряд идет к Оракулу, Талаши?

— Ну, предположим, в твоем отряде находится последний прямой наследник династии Гордфаэлей, одно имя которого способно вдохновить распадающийся Альянс на победную войну.

— Предположим?

— Тебе не стоит знать больше. Узнаешь больше — и твоя судьба сложится трагически. Я так вижу. Будущее составляют множество дорог, помни об этом.

— Гритт… теперь ясно, почему Фрей так настырно пытался нас прихлопнуть… Хотя бы скажи мне, кто он, этот наследник?

— Фатик, поверь, тебе не стоит знать больше.

Я произвел быструю прикидку в уме. Отбросим эльфов: Империей Фаленор всегда правили люди. Альбо и Скареди не годятся, слишком стары. Крессинда — само собой, гномша. Остаются Имоен и Монго. Прямой наследник династии, пусть даже последний, воспитывался, скорее всего, в благородном доме. Имоен выглядит простушкой. Она чудесная, замечательная, исключительно мягкая, но — воспитание! Все эти «могет», «чевой-то» и прочее… К тому же она из Нагорья Тоссара, воспитанница друидов, скорее всего, там и родилась. Хм, с другой стороны, может быть, Травельян Гордфаэль, будучи с дипломатическим визитом в Тоссаре, имел случайный роман с местной жительницей?.. Не исключено, однако сомнительно — насколько помню из истории, последний император дома Гордфаэлей не пользовался репутацией повесы. Так что, нет, вряд ли это Имоен. А вот Монго — тонкошеий аристократ с лютней, которую я хотел разбить об его башку… Монго Крейвен и был тем самым прямым наследником династии, которого Фрей так упорно стремился убить! Почему же эти проклятые… эти… мои эльфы не рассказали мне о нем с самого начала? Что это за дурацкие игры в тайну? И зачем мы тянем наследника к Оракулу, а?

Талаши смотрела на меня с неясной улыбкой.

Я привстал с камня и отряхнулся. Снова заглянул в вырез рубахи: никакой татуировки! Надо же, м-да…

— Давай-ка собираться. Закипающий Чайник, небось, все глаза проглядел. Кстати, я спросил богиню, кто отравил лошадей в «Полнолунии».

— О! Кто?

— Ответ был парадоксальным. Тот, кто отравил лошадей — не предатель.

— Как так? Это как же так? Ах ты ж яханный ты нахрен!

— Ну, я примерно так и подумал. С какой-то целью богиня говорила со мной обиняками.

Олник напялил передник с драконьими чешуями на рыбьем клею.

— А вот если она тебя… обморочила?

— Корыстный обман? Не знаю… Она недоговаривает о некоторых вещах… Я бы сказал, о многих вещах. Прямое знание, дескать, может сбить меня с верного курса.

— Ты сказал, что она видит будущее!

— Возможное будущее — с тысячью дорог. Будущее, которое зависит от наших действий, от наших усилий здесь и сейчас.

— Брось, не думай, пошли.

Я оглянулся на пик, похожий на вязальный крючок. Он выблескивал на солнце.

Когда мы перебрались на другой берег ручья, Олник вдруг приостановился и звонко хлопнул себя по лбу:

— Фатик! Одиннадцать месяцев — это же прекрасно! Значит, мы с Крессиндой успеем помужиться, а может, еще и родим ребенка!

16

— А я уже прикидывал и так, и эдак. Прицепить фальшивую бороду? Вскроется при первом поцелуе!.. И это я уже не говорю про брачную ночь! Приклеить? Отлипнет! Оставалось покончить с собой! А что? Я не видел другого выхода, эркешш твою махандарр!

Будь его воля, Олник порхал бы между деревьев. Он то и дело, погромыхивая сбруей, забегал вперед, поворачивался ко мне, и, как бы невзначай, трогал себя за колючие щеки, при этом поглядывал на меня хитрым глазом: мол, оценил или нет? Большой ребенок. Я благосклонно кивал, но мысли мои пребывали далеко. В них царили хаос, разор и смятение. Не каждый день тебе сообщают, что мир вот-вот рухнет, и, мол, не будешь ли ты любезен его спасти: вот тебе плод твоих чресл, отправляйся-ка с ним в ад, который на деле не ад, а извращенные Князем Тьмы Небеса. Не каждый день ты занимаешься любовью с богиней. И не каждый день вдруг сознаешь, что изменил — пускай и неумышленно, своей жене. И не каждый день ты узнаешь, что женился по чужому обряду, будучи при смерти, едва способный сказать «да» или «нет» (если помните, я сказал Виджи «да»).

— Богиня, что такое «аллин тир аммен»?

— Уверен, что хочешь узнать?

— Просто скажи… Уверен?

— Талаши…

— Эльфийское понятие… которое непросто переложить на человеческий язык. Ну, скажем, примерно это звучит как «Безупречная справедливость».

— Гри…

Улыбка.

— А ты думал, это «Любовь на все времена»?

— Я…

— Твои мысли открытая книга, Фатик.

— Не понимаю… Виджи что, спасла меня из… чувства справедливости? Она убавила свою жизнь до человеческой мерки просто из чувства долга? А если бы на моем месте был Скареди? Монго?

Богиня покачала головой — весьма неопределенный жест.

— Мотивы эльфов иногда… людям сложно понять. Пусть даже эти эльфы не совсем эльфы, они остаются скрытными и сдержанными в проявлении чувств. Риэль принесла жертву, на которую ее подвигли… Воспринимай «аллин тир аммен» как метафору проявления ее чувств, метафору, которую можно трактовать очень, очень широко.

Как сложно… Да уж, какой мир, такие и эльфы!

— А вообще, спроси ее сам, Фатик. Спроси ее сам. Но ты не спросишь.

— Э-э?

— Когда вы встретитесь, ты все поймешь сполна и без вопросов. Да, вот еще…

— Что?

— Ответное чувство эльфийской женщины сложно заслужить. Но если уж заслужил, и девушка раскрылась тебе навстречу… Все, что произошло сегодня между нами, она примет… со временем… Ты можешь не опасаться за свою жизнь, я знаю это. Почти не опасаться. Но если ты когда-нибудь еще дашь ей повод усомниться в твоей верности…

— Но я…

— Я говорю очень серьезно, Фатик. Тебя найдут по кусочкам.

— А вот еще я покажу бороду своему папочке! Уж он обрадуется!

Тьфу!

Олник вновь забежал вперед, чтобы покрасоваться, запнулся пяткой о корень и шлепнулся на спину. Пока я его поднимал, он успел повернуться в обе стороны, показав мне обросшие щеки. Как же мало нужно гному для счастья!