Так мы и застыли на краю обрыва на несколько мгновений, с натугой дыша, причем Джальтана и Шатци перебрасывались бранью через мою голову.

Эльфийки молча смотрели на нас, не стесняясь своей обжигающей наготы. В глазах поблескивали красноватые лучи заката. Внезапно я узнал ту самую, «пожилую» женщину, которая сейчас, казалось, сбросила разом тридцать годков. Она что-то сказала остальным. Взгляды всех женщин сошлись на мне, и Фатик Мегарон Джарси почувствовал себя до крайности неуютно. Это были изучающие, пронзительные взгляды, лишенные каких-либо обвинений. Затем взгляды сосредоточились на брате. И были они еще более изучающие. Губы «пожилой» эльфийки что-то неслышно сказали. Последовали кивки. Утвердительные кивки, если только у эльфов кивок и мотание головой не поменяны местами.

У меня промелькнула мысль, что «пожилая» — провидица, или что-то наподобие. Она что-то разглядела во мне и брате, вернее, разглядела повторно, то, что сначала увидела на площади, а теперь это разглядели и остальные.

Разглядели и мне не сказали.

А эльфийки уже смотрели на Джальтану и Шатци.

И взгляды у них были такие же изучающие и долгие.

Тут из кустов за нашими спинами выломился дедуля.

Лицо у него было не сказать, что очень дружелюбное.

В руках он держал мой топор.

— У-у-у!

— Но, дедушка…

— Ты — старший! Ты — наставник! Ты — виноват!

— Но…

— А я-то думал сделать тебя главой старейшин… Думал, смена растет… Внучек!

— Ладно, я виноват, дедушка, но…

— Эльфикам потребен проводник через долину Харашты. Они сегодня просили тебя. Именно тебя, охламон! А еще я думал с вами Джальтану отправить. Что, думаешь, дедушка старый, сопливый и ничего не видит? Так вот: хрена лысого ты теперь поедешь. У-у-у!

— А кто поедет, дедушка?

— Шатци. И Джальтана. А с тобой я поговорю… утром. Нет, не тому, не тому я отдал свой топор! У-у-у, подсматривать за голыми эльфийками! Позор на весь клан Мегарон! Надо же, и добро бы это придумал твой шалопутный брат!

— Нет, дедушка, это придумал я…

Утром на главной площади поселка дедушка проводил публичную беседу с Фатиком Мегароном Джарси. Означенный Фатик лежал пузом на не струганой лавке и внимал посвисту ремня с Указующей Бляхой. Кругом толпился народ.

Шатци не преминул завернуть на площадь. Он ехал на головном фургоне эльфов, одетый в традиционный костюм боевых варваров Джарси — безрукавку и набедренную повязку из шкуры барса, кожаный плащ, а рядом, на козлах, сидела счастливая Джальтана. Ее голова с личиком, которое украшал порядочных размеров синяк, лежала на плече Шатци.

Оба взглянули на меня с высоты. Я нашел в себе силы поднять голову и посмотреть на них, пока дедушка делал очередной замах. Жалость в их глазах не умерила мою боль и позор.

Я понадеялся, что это первый и единственный раз, когда я получаю за беспутного брата. Учитель обязан выгораживать своего ученика, особенно в случае, если сам косвенно виноват в том, что случилось. Если его ученик — брутальный варвар — отчаянный трус в душе.

В первый и последний раз.

В первый.

И последний.

Раз.

БОГИ, КАК ЖЕ БЕЗУМНО Я ОШИБАЛСЯ!

Чудеса случаются и без эльфийской магии.

Через месяц после отъезда Шатци брат Тенезмий обручился с Мэй, а через три — стал клансменом и главным по свинарникам в нашем поселке.

25

— Пей! — к моим губам поднесли какой-то горячий отвар. Запаха я почти не улавливал, проклятый насморк!

Я выпил в несколько глотков. Отвар горчил. Но он почти мгновенно влил в меня силы. Настолько, что я смог разлепить глаза и даже сесть на жестком топчане.

Здравствуй, тюремная камера. Глухая, без окон, с дыркой для вентиляции на стене и дыркой в полу — для естественных нужд. Из той дыры, что для вентиляции, доносились завывания ветра, шорохи. Неужто пошел дождь? Значит, туча накрыла Талестру. А где же пришелец, что должен явиться вместе с ней?

На маленьком столике горела масляная лампа. Я сощурился, но, пока глаза не привыкли к свету, не сумел рассмотреть того, кто сидел за столом.

Пожилой человек в серой хламиде, что дал мне отвар, взял кружку из моих рук и ушел. Хлопнула дверь. Я остался наедине с человеком, который продолжал неподвижно сидеть за столом.

Руки мои были скованы кандалами, от них к крюку в стене тянулась тяжелая цепь. Очень романтично! Прямо слов нет.

Я закашлялся: жар не унимался, в меня просто влили какой-то отвар, чтобы я сумел подняться. Вот только для чего?

— Фатик, — сказал человек за столом.

Я узнал голос. Это был Кварус Фальтедро, декан Кафедры Духовного просветления Тавматург-Академии Талестры.

— Здравствуй, добрый друг, — сказал я. — Необыкновенно признателен за приглашение. Необыкновенно.

Фальтедро кивнул — молча. Постучал по столу горстью. Вздохнул.

— Почему меня не убили там, на площади? — спросил я, спуская ноги на каменный пол. Ботинки с меня не сняли. Правда, хламиду студента стянули. Но оставили штаны и рубашку. И даже куртку.

— Всему свое время, Фатик. Ты оказался слишком, слишком живуч и пронырлив. Ты действовал вопреки — и победил. Ты меня заинтересовал. Я хочу с тобой немного поговорить. Совсем немного. Онидет сюда. Он уже в пригороде Талестры.

— Туча накрыла город?

— Конечно. Сначала прошел град, затем грянул ливень.

— Думал, это будет туча без дождя.

— Ошибся. Идет ливень. И он идет вместе с ним.

— Не пытаетесь его остановить?

— Нет. Наш друг ждет его в Главном Зале. Он сам его остановит. А мы ему поможем. Но сначала он хочет на него посмотреть.

Кредитор, значит, ждет пришельца, чтобы понять, кто или что он такое. Угу. Ясно.

Фальтедро вздохнул.

— Минутку, — сказал я, оторвал от матраса на топчане клок и звучно высморкался, после чего зашвырнул импровизированный платок в дыру. Удачно попал.

— Как вы узнали, что мы на кладбище засели?

— Среди монахов Сноходца есть наши люди.

— Почему-то я не удивлен. Я не удивлюсь даже, если узнаю, что Хайкрафт Сурджи ваша креатура.

Фальтедро поднял руку, пресекая мою речь.

— Разумеется, наша, но это не важно. Я хочу поговорить с тобой о другом… Может быть, дать тебе маленький шанс. Ты очень, очень интересный экземпляр.

— Я это уже слышал, спасибо. Что с моими спутниками, а?

— Они живы. Они не представляют такой опасности, как ты. Мы перенастроим их под наши нужды. Все они в Главном Зале сейчас.

— Вместе с вашим… новым другом?

— Он не причинит им вреда. Его интересует пришелец и жемчужина. Жемчужину он получит сегодня, когда она сполна насытит наши заклятия и артефакты магией.

— Магия, кругом магия, ничего, кроме магии, — промолвил я с кривой усмешкой.

Фальтедро взглянул на меня остро.

— Нет ничего страшнее и опаснее магии идей, дорогой Фатик. Это — самая сильная магия. Фактически. И хорошо, когда она подкрепляется магией истинной. Я хочу, чтобы ты понял, кому пытался противостоять, проникся нашим величием, осознал нашу силу. Мы — правим большей частью Южного континента и частью континента Северного. У нас древняя и почтенная организация.

— Это я знаю.

— Сотни лет мы экспериментируем с разумными, что населяют этот мир, оставаясь в тени. В первую очередь нас интересуют социальные устройства.

— Ты уже рассказывал это в Облачном Храме, — сказал я, перебив Фальтедро без всякого почтения.

Длина цепи, конечно, маловата, но если мне удастся выпрямиться на топчане, я могу дотянуться до физиономии Фальтедро ботинком и, по крайней мере, расквасить ему шнобель.

— Рассказывал, — кивнул чародей. — Но кое-что хочу добавить. Ты должен понять и прочувствовать наше величие. Мы даже без магии можем — многое. Кверлинги — наше детище. Однажды кое-кто из наших задался целью получить умных, но абсолютно преданных и не рассуждающих слуг. И мы создали их. Мы — духовные учителя и высшие существа для любого кверлинга. Так сказал великий пророк кверлингов и так написано на золотой скрижали, хранящейся в Главном Зале Академии.